Уж не вспомню, как вдруг речь у нас зашла о религии, но только он вдруг сверкнул на меня очками и спросил: «А вы верующая? И обряды соблюдаете?» На прямой вопрос нельзя отвечать уклончиво и я ответила, что – да, по силам верую и соблюдаю. Юрист приоткрыл рот от изумления: «А Вас разве не смущает безнравственность церковников?» Тут уж изумилась я: «А в чём безнравственность?» Он замялся: «Ну, ведь все говорят об этом.» Я: «Не знаю о таком, не видела, не встречала, а чего там кто говорит и почему – мне дела нет.» Он: «Как же так, дела нет? Ведь человеку для Бога посредники не нужны, был бы человек хороший.» «Нет, - говорю,- не могу согласиться. Получается, что если человек хороший – то ни к врачу, ни в баню, ни на учёбу ему ходить не надо? Сам по себе хорош и самодостаточен?»
На том и разбежались, потому что долее 5 минут болтать в коридоре неприлично. Теперь я почему-то перестала обращать внимание на юриста. Как-то не по-мужски слушать сплетни и говорить о том, чего не знаешь.
Но мне было очень обидно. Я вспомнила отца Николая, на старой девятке мотающегося по битым дорогам, по деревням, по старухам с соборованиями и причастием, и о плате речи нет. Вспомнила маленького худенького отца Олега, который служит шесть полных дней в неделю, как он выдерживает исповедовать по двести человек в день, а потом ещё служить до вечера, крестить, отпевать, освящать. Это же немыслимая нагрузка, нормальный человек уже прибил бы кого-нибудь посреди исповеди, мне вот со стороны наблюдая, и то иногда, грешным делом, хочется кого-нибудь укусить. А игумен наш на Пасху как жив остался: с утра служил, потом бесконечные освящения, потом было отпевание, а потом ночью после праздничной службы он больше двух часов только причащал приходящих, мне даже страшно за него было, он совсем охрип и я думала, что вот-вот он упадёт без сил. Я со стороны-то смотреть устала, голова закружилась. О силе его молитв за нас я имела случай явственно убедиться.
Вспомнила молодого дьякона Алексея, который, выпивши, плакал у меня в машине, потому что очень тяжело ему терпеть агрессивную невежественность мирян, да ещё мать смертельно больна, да денег вечно нет. И хороших, весёлых семинаристов, которые ездили при мне в деревню к многодетному священнику-погорельцу, помогать строиться и по хозяйству что по силам.
Вот у нас на подворье стройка идёт, так между службами весь церковный причт надевает спецовки и идёт работать. Я с ними работала: это одно удовольствие, какие они чистенькие, мягкие, ласковые. У нас там и монахи работают. Глаза-то я на них подымать смущаюсь, а разговоры слушаю. Это хорошие люди, самоотверженные труженики, очень снисходительные к людям, жалеющие нас. Как же я могу слушать, неизвестно, чьи злобные глупости? У меня свои глаза есть, слава Богу.
Как-то мы с коллегой зашли в обеденный перерыв в ближнюю церковку, а там батюшка именины и юбилей отмечал, стол был накрыт и он каждого приходящего привечал, кормил от пуза, поил, а уж как каждый был обласкан им, так только мой еврейский дядюшка так может. Вообще-то, искренность в быту не сыграешь. Мало того, что накормили-напоили-обласкали, так ещё и с собой в мисочку тортика домашнего с пол-кило в руки сунули.
Вернувшись на работу, сытый, пьяный и довольный, коллега растекся по столу, и светски заметил, что угощение было обалденное, на три дня впрок (даже тарелку солянки ему впихнули), но что ему, попу, это ничего не стоило «у них же, у попов, денег девать некуда, вон, все на джипах ездят.» Я поинтересовалась, видел ли он у этого конкретного молодого священника крошечной церковки-сарайчика джип, коллега ответил, что не видел, «но ведь в интернете все говорят». Увидев навернувшиеся у меня на глаза слёзы негодования (а я всегда чуть что рыдать начинаю), он, к чести сказать, поправился: «А впрочем, я сам ничего такого никогда не видел, потому что с этими людьми не общаюсь».
Вот такая сила чёрного пиара. Как же это интеллигентно, как светски, как умно и красиво – плевать в спину тем, кто нам же служит, за нас же радеет, нас же любит и благотворит, а между прочим, ничего взамен не требует.
Священники и монахи – развратники, милиционеры и врачи – убийцы, преподаватели – психи, недоумки и извращенцы, власти – насильники и воры, родители - враги. Все. А как же мы живы-то ещё при такой красоте? Неужто своими силами? Такие славные сидельцы в сети, на коих весь мир как раз и держится.
Свиньям бисер нехорош, свиньи уважают только насилие и ложь.
Спаси Бог от власти такого грязного и лживого общественного мнения.
