Мы пришли, поиграли, попели, похихикали.
- Ой, ну, что это вы надумали идти в музыкальную десятилетку без абсолютного слуха? Мало ли, что он там играет... Нет, он не без способностей, с ним можно работать. Но в простой школе. Развивать надо слух, способности, а уже потом... ну, руки хорошие - но ведь маленькие очень. И вон, какая у вас грудная клетка... Давайте-ка записывайтесь в районную музыкальную школу в класс тромбона. Ой, нет, только не на бюджет... Нет, только на отделение самоокупаемости. Где вы занимались год? О, нет, какая это школа - это так, кружок художественного развития, это даром потраченное время...
Тут Максим гордо и непреклонно заявил, что если он и откажется от пианино, то только в пользу скрипки, а ни на что другое он не согласен.
И мы ушли.
Максим стал печально-задумчив, но ничего не говорит мне о своих переживаниях. В этом детском саду он научился таиться от меня в части своих страданий. А я и совсем расстроена. Не по-серьёзному, а как-то не по себе, вроде бы как равновесие слегка нарушено. Год таких сверхусилий для меня и нелёгкого труда для Маси - и вдруг "даром потраченное время"...
Слух.... Вот у меня абсолютный слух, я любую ноту слышу - какая она. И мне странно, что Макс не отличает ноту ре от ноты ми на слух. Но зато я совершенно не могу играть, на это у меня не хватает сообразительности и памяти. А он - играет. Вот что это всё такое?
Надо снова собирать себя по кирпичику и выстраивать новую линию поведения.
И силы для этого искать - только внутри себя, потому что Макс о моих сомнениях знать не должен.
