Приехала во двор, вынула из багажника авоськи, потащила. Смотрю, на скамеечке соседи Эрька и Коля, пьют на жаре водку и закусывают мини-багетом. А Эрька сидит, чернее тучи, и даже, вроде бы как, плачет.
Поздоровались мы, я подошла, поставила авоськи и интересуюсь, отчего такая отчаянная пьянка. А оказывается, Эрика уволили с работы. Для него это, конечно, беда. Я Эрьку уже 40 лет знаю, тоесть всегда. Сам он нельзя сказать, чтоб от рождения дурачок, но вполне себе придурочный. Всегда вел себя малость странно – самую малость – а ещё ему страшно не везло. Красивый, кстати, парень. Но в детстве именно ему на физиономию упала подожженная пластмассовая люстра, брошенная пацанами с крыши гаража. Испугавшись, пацаны стали пластик с Эрькиной физии сдирать вместе с мясом - результат виден прекрасно по сей день. Потом Эрик в армию пошел – да не куда-нибудь, а в Припять. Уже догадываетесь, в каком году? Вернувшись, женился и родил больного ребёнка. А потом именно ему в метро размозжило….ну, короче его фраза: «Страшая боль – и ничего не помню. Потом очухался: лежу на полу станции «Ломоносовская», все джинсы в крови, а люди вокруг ржут-умирают.» Бедный мужик чуть не год использовал женские прокладки. И с тех пор жизнь его совсем пошла под откос – выглядит бомж-бомжом, живёт с родителями и кричит с балкона на прохожих, как и 40 лет назад.
Ну, мне ж его жалко. Говорю: «Что ж вы с багетом-то, вот хоть по сырой сосиске возьмите!» Взяли, интеллигентно так: кусочек откусят под рюмочку и на край скамеечки положат до следующего тоста.
А я что сижу? Водку-то я не буду пить! Они мне пива бутылочку выделили, правда, 20 рублей взяли.
Сидим, утешаем Эрика, вспоминаем детство, молодость, моем косточки молодёжи и правительству – ну, как положено. Признаемся в вечной любви и дружбе друг к другу и всем соседям – понятное дело, уважаем. Эрька такой: «Да я Ленка, ты ж знаешь, я ж за тебя любому гаду горло перегрызу!» А Колька такой: «Эх, Ленка, ну, и ноги ж у тебя классные! Вот что ты всё не хочешь ко мне на новый диван переехать? Что тебе во мне не нравится? Я ж всей душой…»
Ну, посидели, потом я домой пошла. Погладила в последний раз удрученного Эрьку по голове, поцеловала в лысинку, напутствовала не падать духом.
Дома начала раскладывать покупки по шкафам и холодильнику. Чего-то не хватает. А я ж маленько пива-то выпила, может, думаю, спьяну не вижу? Брожу по дому, ищу, не знаю что. Потом осенило: сосиски! Пропали!
Ну, думаю, что ж я, совсем пьяная, что ли – на лестнице выронила? Прошлась по маршруту, не нашла. Засунула в задумчивости, куда не следует? Обыскала – нет.
Очень огорчилась. Целый килограмм без двух сосисок!
На следующее утро, выгуливая собак с соседом Серёгой, рассказала ему о своём недоразумении. А Серёга долго не думал и уверенно заявил, что Эрик-то сосиски и спер, несомненно. Я, в принципе, знаю, что он способен на всякое. Но чтоб так, вытянуть из моего пакета и себе за пазуху сунуть? И Колька в сговоре?
И тут нам навстречу Эрик из подъезда вываливается, кричит радостно: «С добрым утром, а не хлопнуть ли нам по рюмашке? Шучу! Как дела?» Я отвечаю: «Да вот, всё не могу пережить пропажу кило сосисок!» Эрька с ходу: «Да ладно тебе, подумаешь, глупости – уж если тебе они так нужны, так зайди да забери, я их в холодильник положил.»
Мне стало, конечно легче: это не я идиотка, потерявшая сосиски в подворотне или засунувшая их в маразме за батарею.
Но мне стало очень, очень грустно.
Даже не могу вербально оформить это странно неприятное чувство.
Может, так: "Какие ж бабы дуры, а мужики козлы..."
