Мне-то что, я в углу за шкафом теперь сижу. А тётки ужасно страдали, кутаясь в запасные кофты и шали. Они до одиннадцатого часа громко возмущались, пренебрегая бухгалтерией: «Вот придурки-то, такие форточки делать! У нас и всё так: делают без ума, а люди потом мучайся. Страна дураков! Вот мы слышали, раньше тут была такая палка с крючком, чтобы форточку эту закрывать. А теперь она где? Завхоз о чем думает? Никто не хочет думать головой и работать, как надо!»
Вызвонили завхоза, он подошёл, осмотрел окно. «Да, - сказал, - серьёзный вопрос. Надо купить такую легкую металлическую палку, сделать на конце отверстие, чтобы зацеплять ручку форточки – и вам будет удобно. А то такой холод, вы же заболеть можете! Вам же надует.»
«Да, - отвечают бухгалтерши, - а надо у планового отдела спросить, остался ли у нас ещё по смете неизрасходованный лимит на хозяйственные нужды, потом согласовать с замом – и мы вам хозрасходы на покупку палки возместим.»
Я сижу себе за шкафом, умираю. По мне, так в кино ходить не надо – достаточно просто любоваться насквозь креативной работой нашего банка. Это ж какой мозговой штурм!
Близился обед. Окружающий маразм грозил сверхлимитно поднять мне кислотность желудочного сока. Я подошла к окну, залезла на подоконник и закрыла форточку.
«Да, есть женщины в русских селеньях…» - тихо протянул усатый завхоз, укоризненно и печально гладя, как я слезаю с подоконника.
Вот ни хрена я не понимаю в жизни – оттого у меня самая маленькая в банке зарплата. Потому что мне никто не сказал спасибо, а после траурной паузы все продолжили беседу о палке –спасительнице и криворуких русских строителях, потом завхоз вызвал рабочего и дал ему заказ на палку-открывалку, в ярких красках описав страдания замерзающих женщин.
Я ушла на обед погулять на улицу, а вслед мне неслось сочувственное: «А Борисовна-то у нас – совсем дура…»
