Объясняют мне: а отчего это противники абортов должны оплачивать бесплатные аборты из своих налогов?
А что, женщины налогов у нас не платят? Они отчего-то обязаны из своих налогов оплачивать нужды своих противников? Например, чей-то геморрой.
Это, дорогие мои, дискриминация.
Борьбу за запрет абортов я считаю войной против Бога, вот такое моё мнение. Если запрет будет введён, то следующим будет закон о запрете на лечение детей-инвалидов, да и вообще всякого серьёзного лечения.
В Новом завете я знаю такое вот утверждение: «и вам, законникам, горе, что налагаете на людей бремена неудобоносимые, а сами и одним перстом своим не дотрагиваетесь до них»
И такое: «Иисус сказал ей: и Я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши»
Или такое вот большое: «Не судите, да не судимы будете;
Ибо каким судом судите, таким будете судимы;
и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить.
И что ты смотришь на сучек в глазе брата твоего,
а бревна в твоем глазе не чувствуешь?
Или, как скажешь брату твоему:
“дай, я выну сучек из глаза твоего”;
а вот, в твоем глазе бревно?
Лицемер!
вынь прежде бревно из твоего глаза,
и тогда увидишь, как вынуть сучек из глаза брата твоего»
И ещё множество сказано в том же ключе, но зато там нет ни слова про убийства, или тем паче аборты. И даже ещё хуже: не говорил Иисус, что грех убийства тяжелее греха ненависти или отчаяния. Нет, все грехи равны.
Я тут читала у одной френдессы рассказ о её бабушках, одна из которых в городе делала аборты и умерла в тоске, а другая в деревне рожала каждый год и умерла счастливой. Кстати, забанила меня та подруга.
Вроде, красивая история, логичная. Однако лживая, знаете ли. Потому что жизнь очень отличается от романа. Идеализм – убийственен.
У меня вот другая семейная история. У меня тоже, как ни странно, было две бабушки. Одна жила в Ленинграде и очень часто рожала. И выжили у неё только двое последних детей. По воспоминаниям свидетелей – она была удивительно худой и не счастливой женщиной. Умерла очень рано, не успела выростить оставшихся детей. И дед умер вскоре после неё, оставив младшую дочку мачехе. Так и вышло, что единственное, что осталось мне от них в наследство – участок на кладбище, плотно засеянный костями предков, да две фотографии. Последняя из оставшихся в живых детей – эмигрировала в Израиль, там и живут её дети и внуки. И фамилия моего деда исчезла – я последняя в роду. И подробностей жизни деда и бабки я не знаю – не у кого узнать.
Другая бабушка жила в небольшом городе. Первый её ребёнок умер во время оккупации от недоедания – и бабуля сделала верные выводы. Она последовательно родила троих детей, осознала, что больше ей не сохранить – и после делала аборты несколько раз в год, таков был её крест. Аборты в то время были тяжкие, делались дома, на кухонном столе, а дети на это время запирались в шкафу и слышали, как соседка чем-то звякала и хрустела, а бабушка стонала и со стола в таз стекала кровь, очень много крови, и ужас парализовал запертых детей так, что они не могли плакать. Потом бабушка вставала, доставала детей из шкафа и ложилась недолго полежать, а соседка бралась за хозяйство, потому что коровы, куры, свиньи – ждать не могут, их и доить, и кормить надо. Бабуля исповедовала этот грех постоянно – и баюшка наш, Царство ему небесное, ей так и говорил: «Оно, конечно, грех, но осудить тебя у людей совести не хватит – а Бог тем паче простит.» И до сего дня бабуля за эти грехи на исповедях кается, и ни один священник на неё епитимьи не налагал.
Дед умер рано, детей бабуля дотягивала одна. И все они стали благополучными людьми с хорошим здоровьем, не пьющие, не курящие, работящие, чистоплотные, образованные, мать обожают и успешно плодятся.
Вот так – выходит на самом деле в жизни.
Потому что мы люди и нам дан ум. Даже и звери умеют регулировать количество своего потомства, убивая своих детенышей. Это благо, если выбор идёт между смертью всего потомства – или только половины. Разумно сохранить хотя бы половину, если невозможно сберечь всех.
Усердные старания некоторых кликуш демонизировать облик женщин, идущих на аборт, я считаю глубоко преступными.
Никто не страдает от аборта так, как сама женщина, и ни для кого это решение не бывает лёгким. Если оно каким-то чудом легко – то это женщина редкая, и с ней ничего уж не поделаешь, как ничего не поделаешь с наркоманами, блудниками или ворами. Но лишить человека права решать, как ему своих детей растить – преступление, точно такое же преступление против Бога, как и ювенальная юстиция. Поговорите с учителями – как отличаются в школе дети из многодетных семей? Каково их здоровье? Способности к обучению? Отличаются они. И не в лучшую сторону. Таков уж выбор их родителей, имеют полное право. Но если семья в состоянии вытянуть только троих детей полноценно – значит, пусть их будет только трое. И не надо демагогию разводить, как там понимать полноценность – так и понимать, трезво глядя на жизнь без розовых очков.
И женщина, которой не повезло сделать аборт – ничуть не хуже самой истой прихожанки с двенадцатью детьми. Нет ни у кого из нас перед лицом Бога особых заслуг, как нет и особых грехов – все равны.
Давать оценку поступкам – мы должны. Да, аборт – крайняя и тяжкая мера, примерно такая же, как сдача города перед лицом наступления превосходящих сил противника. Но без этого войн не бывает.
